"Не законченная война или дембель - коса" - часть 2

Американцы в Афгане уже не в первый раз. Следы пребывания  их ограниченного контингента были видны везде: военные городки, бетонка и т. п. Если вспомнить историю, мы увидим, что Афганистан хотела приручить Англия, потом с ним заигрывали США, затем СССР с «интернациональным долгом», теперь опять США. Для завершения круга не хватает только Англии.

Афганистан населен разными национальностями и народностями. Встречал там и русских, родители которых эмигрировали во время революции из России. Живут таджики, узбеки, пуштуны, белуджи и другие. Всех их объединяет одно. Они уже очень много лет воюют. Уже несколько поколений выросло с мыслью, что неверных нужно убивать.
И когда СССР ввел свой «ограниченный контингент» неверными оказались мы. Мы пришли в их дом со своими порядками. Кому это понравится…
Мы другой веры, а идеологи войны всегда используют этот аргумент. И хоть наши замполиты и пытались нагрузить нас «культурным срезом», многие вещи им самим были не известны. Да и ожесточенность против врага выаодила эмоции на первое место. Разные нравы, культуры, темперамент.
Помню и не могу забыть один случай, слух о котором распространился очень быстро, случай трагической нестыковки культур и недополученной информации…   
Нашим солдатам дан был приказ на блокировку кишлака. Они на двух машинах должны были стоять там неделю. Задачу выполнили, кишлак заняли. Погода стояла жаркая, на окраине кишлака находился молельный дом, а рядом, неподалеку то ли пруд, то ли бассейн, в общем, водоем... Бойцы из машины, которая стояла ближе всего к водоему, не могли упустить случая искупаться… Утром оказалось, что всю машину вырезали, при этом бойцов другого экипажа не тронули. Кишлак вообще считался до этого случая мирным и лояльным к нам. Естественно, после потерь кишлак сравняли с землей. Мы потеряли бойцов и обязаны были сработать именно так.
Но ведь и действия людей, чью святыню осквернили, тоже предсказуемы.

Я уверен, что если бы бойцы знали, что это водоем для омовения во время религиозных обрядов, они бы задумались стоит ли там купаться.
Здесь действия «духов» можно рассмотреть как защиту религиозной святыни, как и действия наших партизан времен наполеоновской и Отечественной войн.
В Афганистане партизанская война идет все время. Правда, не очень для нас понятная: кто с какой стороны и против кого воюет... Когда был наш контингент, они воевали против нас. Получается Отечественная война. Когда нас нет - то между собой, получается гражданская война. Несколько поколений только и знают, что воюют. Землю там обрабатывать очень тяжело. Горы, пустыни. Там, где есть вода, там что-то растет. Но при этом нужно очень много трудиться.
А тут из миномета шарахнул по танку – вот тебе и деньги. Люди там живут своими устоями, своим укладом. Они все время движутся, кочуют, это их нормальное состояние. И все приходящее в их культуру извне, ими воспринимается резко отрицательно.
Конечно, все сильные страны хотят получить доступ к их полезным ископаемым и драгоценным камням. Территория для сферы политического и экономического влияния тоже никому не помешает.
Есть такой закон в физике, что угол падения равен углу отражения... Если на определенном участке земли развязать агрессию, то залечить этот нарыв быстро, будет непросто, и угрозу он будет представлять очень долго. Хотя бы потому, что это выгодное финансовой мероприятие.
Но, возвращаясь к нашему контингенту, я вспоминаю слова, которыми мы иногда обменивались друг с другом: «Кому же мы тут оказываем помощь, если все против нас?»…
А вместо ответа был замполит, с лукавыми глазами и сердитый особист. А вместо разъяснения -  приказ, который мы выполняли. И, надо сказать, хорошо выполняли.
И то, что война была тактически проиграна, не наша вина и не тех, кто погиб – война там выиграна не может быть никогда. Наших сил тогда хватило бы, чтоб «под гребенку» очистить территорию в два раза больше чем Афганистан. Вместе с его горами и «зеленками».
Но по какой-то непонятной причине нам ставились непонятные стратегические задачи, бывшие выше нашей компетенции. А упомянутой выше конкретной задачи нам никто не ставил. Поэтому там шла, идет и не прекращается партизанская война. Потому что обиженный человек, находящийся у тебя за спиной видит в тебе врага. Сейчас американцы делают в Афганистане такие же ошибки, что и правительство СССР.
Только если СССР хотело быть единоличным обладателем всех прав, то США втягивает туда другие государства. Под пресловутым призывом миротворчества. Конечно, есть способ, который не нов.  Уничтожить население страны, заменить его лояльным к власти. При этих действия будет снова гибнуть «ограниченный контингент», но что политикам жизнь простого солдата. И все прекрасно понимают, что это не выход. Тем более, все знают: Восток - дело тонкое.

Я не эксперт. И не аналитик, чтобы делать выводы, давать прогнозы и инструкции. Хочется, чтобы общество, которое делегирует от себя представителей в руководство страны, не забывало Истории.
Афганская война с участием СССР – это история, где нельзя сделать работу над ошибками, как в школьном сочинении.
История пишется в памяти для того, чтобы сделать выводы. Чем культурнее общество, тем больше оно ценит и защищает свои традиции. Чем оно человечнее, тем правильнее и объективнее это общество может сделать выводы.

Немного отходя от написанного плана, хочу дать ответ на один вопрос, который появился совсем не давно. Зачем так подробно, да и вообще -  зачем вспоминать об Афганистане,
ведь это неприятная, проигранная война, черная дыра нашей истории?

Попробую по порядку. Ни я, ни мои знакомые или совсем незнакомые мне люди, которых очень и очень много не считают Афганскую войну  черной дырой или пустой ямой истории нашей страны.
Это -  часть жизни миллионов людей, возможно, не самая лучшая. Часть жизни тех, кто впрямую  или косвенно, коснулся этой войны.
Вообще, глагол «вспоминать» имеет с моей точки зрения двойное толкование. Вспоминать, чтобы помнить – это одно.
А вспоминать, чтобы не забыть, в условиях, когда это выгодно – это другое.
Мы вообще, наверное, скоро перестанем напрягать память, чтобы анализировать прожитое и делать для себя выводы на будущее.
…Скоро будет праздник 8-е марта. Я от всей души поздравляю всех женщин. Желаю, чтобы сбылись все их начинания и мечты. Улыбок, душевного тепла и счастья. Так вот представьте себе, что о женщинах мы будем вспоминать только 8 марта. По напоминанию календаря. Это абсурд…
Мы живем с памятью, обо всем хорошем или, может быть, о не очень радостном, что было с нами, прошло, стало прошлым. Но пока есть прошлое, настоящее и будущее – есть полноценная жизнь, пусть не всегда легкая.
Что такое «легкая жизнь»,обсуждать сейчас не будем. Мы воспитывались на книгах о Лени Голикове, Зои Космодемьянской.
И мы, дети того времени, верили в это и жили этим. Нам хотелось быть похожим на кого-нибудь из них. Были замечательные книги, фильмы в которых подетально, до вздоха, была описана жизнь таких героев. Мы верили прочитанному.  Это была наша вера. И это был наш воздух.
Я ничего не вижу плохого в том, что люди помнят Отечественную войну. Афганскую войну. Чеченскую войну.
Благодаря памяти и еще, слава Богу, оставшимся в живых ветеранам, мы можем детально выстраивать те или иные события.
Чтобы была информация не вымышленная, а от очевидцев. Чтобы историки могли работать с нормальным материалом, а не высасывать из пальца те или иные измышления о прошедшей войне.
Война бывает разная в штабах одно, в окопах совсем другое. Во всем мире сейчас идет всплеск патриотических эмоций.
В той же Америке говорят ветераны Вьетнама.
Немцы  живут со своей памятью и переживают свою трагедию всей нацией.
Евреи помнят свой Холокост,  и никто в уме и здраво памяти не говорит, что это надо забыть.
О том, что надо забыть говорят только те, кому выгодно. Потому что с любой человеческой, духовной или физиологической точки зрения ясно, что забыть или вычеркнуть отрезок жизни не возможно.
У нас уже был бум общего забвения. Были сносы памятников всех видов и мастей. Давайте будем жить, а не тасовать колоду, передергивая карту, когда это выгодно. В Афганистане гибнут сейчас американские парни. Или какие-то еще. Они выполняют присягу, как выполняли ее мы,  погибая там.
А то, что Буш не делает из этого вывода, это неверно. Он делает выводы. И аналитики у него хорошо работают, только вместе с выводами, он делает еще и деньги. А деньги,  как известно, могут извратить любую ситуацию: всякий Госзаказ выгоден для кого-то. Ну и еще куча всяких подоплек.

Я очень хочу видеть нашу страну сильной, могучей, культурной, но не за счет бряцанья оружием, а посредством внутренней сплоченности, честного слова и дела за веру в государство (поверьте, я не фанатик-идеалист).
Нынешнее молодое поколение из-за нехватки патриотизма и героики, без чего не может формироваться нормальная личность, само себе придумывает героев и верит в них.
Вот поэтому у современной молодежи при изобилии разных возможностей такое ограниченное восприятие действительности. И кому, как не людям прошедшим не легкие испытания в жизни, быть для них примером.
Конечно, общество меняется, после» идейной валюты» на территории бывшего СССР, ходит совсем другое мерило ценностей… Но поверьте, мне или можете спросить у миллиона других людей, что никто не будет воевать за деньги так, как воюют за идею и веру. А идея и вера воспитываются с детства.

 

****

…Итак, я взял «разгрузку», но это, как я понял в последствии, очень неудобная вещь. Сейчас «разгрузка»  делается в виде жилета с распределенным по карманом весом, а наши в то время одевались и носились через голову, как фартук  или бронежилет, на грудь и на спину… И вот в эту тряпочную конструкцию нужно было уложить до тридцати килограмм БК (боекомплект), сухой паек, под нее одеть бронежилет, который весит двенадцать килограмм, на голову - каску, в руки  - автомат или пулемет.
Надо еще сказать, что к стволу автомата одевался подствольный гранатомет или на плечо брали «Муху» (название гранатомета ). Подствольник здорово утяжелял автомат а ползать с ним было неудобно, так как в широкий ствол набивалась земля и т.п...
Сама «разгрузка», как я уже говорил представляла собой фартук карманами крайне неудобных размеров. В карманы на спину клали самое ненужное, ракетницу, например… Это только в фильмах кто-то лихо выхватывает из-за спины ракетницу и дело сделано. На самом деле, чтобы вытащить ракетницу из-за спины, надо было либо просить товарища, либо снимать «разгрузку»…
Спереди  располагалась самая тяжелая часть. БК, магазины, гранаты, и т.д. Кто бегал с рюкзаком спереди, меня поймет. Мало того, от набитого груза карманы  растопыривались, становилось невозможным не только ползти, но и перекатываться с бока на бок, а кувырки через голову мог затеять только сумасшедший.

Так вот, готовясь на марш, я  укомплектовал «разгрузку» как положено, но одеть ее самому было невозможно без помощи товарищей. Одев на себя снаряжение и оружие, я  понял, что от моей спортивной ловкости и уверенности не осталось и следа.
Первым испытанием было залезть на броню, без посторонней поддержки снова не обойтись.

modestov_dmb_2

Что удивительно, ведь в учебке мы бегали кроссы с полной выкладкой с не меньшим весом, плюс еще часть миномета (я был в минометном взводе). Здесь же на уровне подсознания  ты находился в состоянии цыпленка-глупыша, патологически беспомощный, с огромными физическими и душевными затратами.
И только пройдя через первый очень тяжелый и поистине кровавый рейд, я ощутил, избавление от этого ощущения неизвестности и общего напряжения. Избавившись от чувства неуверенности, я понял ,что война здесь всерьез и надолго, а тот первый рейд во время которого я испытал ужас в первые минуты боя, станет обычной рутинной работой. Выполняя работу, не думаешь, что тебя может убить в любой момент, о ранении, как о возможности демобилизоваться, стараешься вообще об этом не думать, потому что скорость полета пули явно быстрее, чем скорость с которой идет время до дембеля.

Но это все еще впереди, а пока мы выдвинулись из бригады на броне колонной на полигон. Бригада наша стояла на юге провинции Кандагар, на выезд было два КП, а дальше - километры минных полей. Когда задают вопрос, ходили мы там, в самоволку или в город через забор, у меня это вызывает легкую, но грустную усмешку. Но об этом чуть позже.


Ехали на полигон (начало пустыни Регистан), кругом угрюмый степной ландшафт, он давил на мозг, да еще добавлялось неудобство передвижения на броне…
Единственное, что вызывало подобие улыбки и на мгновения уводило от армейских будней так это БАРБУХАЙКИ – машины местного населения, грузовые и легковые. Это уникальное транспортно-механическое творение. Сняты капоты или вообще вся облицовка, порой даже отсутствует кабина, но огромные кузова с непонятно каким образом держащимся в них грузом... При этом все транспортное средство увешано кисточками, бантиками, тряпочками и прочими украшениями. Людей перевозят на крышах, ехать приходится кое-как держась за привязанные вещи, в общем  - тюки на колесах… Водители этих авто либо съезжали с дороги, либо останавливались, чтобы пропустить колонну. При этом они радостно улыбались и, размахивая руками, что-то говорили нам в след. Такая вот идиллическая картинка. Только позже на своей шкуре узнал я настоящую цену этих отношений...

Полигон представлял собой несколько армейских палаток, окруженных с одной стороны степью,  с другой  - пустыней, а с третьей шла окантовка из гор.
Несколько будочек типа уличных туалетов  -  это рубеж для стрельбы по мишеням. И палатка кухни.
Вместе снами приехали два КамАЗа боеприпасов. На вопрос, «зачем» сказали, что их все надо расстрелять.
Я подумал, что батальон будет долго на стрельбах, а оказалось что это только для нашей роты на пару дней. После первого дня я просто оглох от выстрелов, обалдел от жары. И еще понял, что окоп в пустыне не выкопать, а в скалах не выдолбить. Песок, сколько его не перекидывай, сыпется обратно, а скальный грунт даже граната не берет.
Очень много узнал и постиг нового. Не понимая лишь одного: как все это связано с войной.
Все это была затянувшаяся игра с настоящим оружием…
На следующий день опять все тоже самое: ползание, рытье окопов, маскировка, десантирование и работа в паре с «броней», изучение оружия и стрельба из него, постоянные тычки, окрики, изучение армейско-афганского матерного сленга. Этот уникальный «язык»  представлял собой смесь русского, наречий дари, фарси, пушту, специфических армейских выражений и отечественного мата – такая вот смесь. Что удивительно на этом «эсперанто» мы не только понимали друг друга, но и местные понимали нас.

В отличие от бригады, кроватей в палатках не было. Одна  палатка выделялась на роту. Представляя собой, грубо говоря, убежище от ветра, потому что ветра там мощные, с песком, порой вытянутую руку не увидишь, это когда с пустыни поднимается САМУН и дышать приходится действительно в тряпочку. Для этого были большие капюшоны КЗС -комплект защитного снаряжения.
Ночью спали, постелив бронежилет. Утром снова подогнали КамАЗ с боеприпасами, подошли наливники с бензином и объявили тревогу: через час полная боевая готовность.

Вот тут я снова ощутил себя деталью неподходящей ни в один конвейер.
Оказалось не только я, все молодые летали, как ошалелые, получая нагоняи за нерасторопность. Все вокруг знали свое дело и довольно спокойно делали его, а мы же суетились и, видимо, с общей атмосферой диссонировали. Когда вооружились, получили приказ идти маршем к точке южнее Кандагара. Старослужащие сказали, что это полная задняя часть человека, ниже талии, объединив  все сказанное в одно слово и посоветовали клювом не щелкать.

Мы вышли на марш. Опять эти смешные барбухайки, но почему-то они уже не умиляли. Что-то давило в груди, пыль от впереди идущих машин и выхлопные газы не давали нормально дышать (у БМП глушитель спереди сбоку, при ветре под определенным углом дым дует на машину), а мы как раз уселись за башню, по незнанию, да и другого места уже не было.
Внутри БМП в десанте ездят только на ученьях,  мы передвигались на броне снаружи: так мобильней, да и при подрыве по стенкам десант не размажет, а раскидает. Ну а снайперы… Да это не приятно, но что поделаешь - война.

Идя в первый свой рейд, я еще был под впечатлением мощи нашей армии, и со слов замполитов, и сам убедился, имея неограниченное количество боеприпасов, которые в фильмах всегда заканчивались не вовремя… Ну,  кто же попрет против нашей брони! Да и рядом со мной была лучшая десантура, ведь мы - цивилизованная страна, а они до сих пор палкой заостренной землю копают, от сохи  и на самолет… Смешно…Шестнадцатый  век. Я был уверен, что мы подъедем и все «духи» разбегутся - нам стоит только погреметь оружием…

Доехав до точки назначения, спешились с брони и пошли своей ротой в «зеленку». Был прекрасный летний день, цвели цветы, даже деревья стояли в цвету, стрекотали кузнечики, трава ярко-зеленая, небо чистое, голубое и солнце. Ты идешь,  на тебе сорок килограмм БК, а ты чувствуешь себя властелином мира. И что тебе какой-то народишко, который собрался воевать против тебя. Мы в Отечественную, пол мира сделали и здесь интернационально поможем.

Вдруг слышу набор матерных эпитетов и вижу, что никто уже не идет, а все залегли, и я один  стою и природой восхищаюсь. Тоже упал в траву и по взгляду старших солдат, о котором я  уже упоминал раньше, понял, что летают здесь не стрекозы и шмели, а пули. 

Прозвучала команда и мы, пригибаясь, начали продвижение дальше в «зеленку». Я шел очень напряженный, стараясь вникнуть в ситуацию, и понимая одновременно, что не в состоянии контролировать происходящее.modestov_dmb_2-01 Единственное, что я уверенно мог сделать по команде - это упасть. Язык жестов и условных знаков в тот момент был видимо не нужен. Команды отдавались в голос.
Вдруг сильный свист и взрыв метрах в пятнадцати от нас. После взрыва начался  автоматный обстрел с поддержкой гранатометов. Более опытные залегли и начали расползаться, занимать оборону, а молодежь не могла сориентироваться и лежала на месте.
Я лежал в траве, я просто нуждался в команде, и тут услышал: «За дерево!».
Оглянувшись и увидев дерево, я рванул, к нему так стремительно, как будто на мне не было веса БК. Как оказалось эту же команду как руководство к действию восприняло еще восемь человек - все новобранцы.
Увидев такое скопление ошалевших солдат на один квадратный метр, сержант заорал: «К арыку! Рассредоточиться, занять оборону!».
Мы опять толпой побежали к канаве, чуть не растоптав сержанта, а он, продолжая стрелять по духам, орал нам: «Рассредоточиться!». И еще много других слов, из которых было ясно, что мы за солдаты.
Глядя, что делают другие, и мы пытались стрелять в ту же сторону, но как стрелять если не знаешь – куда? Пули так утюжили землю, что голову поднять было не реально.
Что делать, объяснил окрик: «Смотри как надо!».  Лежа на боку, выставив автомат на вытянутых руках, сержант дал несколько очередей. На полигоне мы очень много стреляли, но по нам никто не стрелял, а это разные вещи – воображаемый противник и настоящий.

Я выставил автомат над головой и начал стрелять длинными очередями (стрелять в стрессовой ситуации короткими очередями предстояло еще научиться).
Постепенно стрельба в нашу сторону утихла и когда она прекратилась вообще, сержант мне сказал: «Ползи за мной».
Но какое там «ползи»! И спереди и сзади на мне БК, как на верблюде. Смотрю на сержанта, а у него уже половины запаса нет. Видя мою растерянность, он сказал: «Выбрасывай половину». И тут же по стадному чувству все рядом находившиеся новобранцы начали выкидывать боеприпасы из своих разгрузок.

«Вы чего, как пристегнутые бегаете, друг за другом? - сказал сержант, улыбаясь, - Не знаете своих мест по расчету? Вот, и выполняйте».
Я не очень уверен, что остальные поняли, что надо делать, но так как я был вторым номером при сержанте (у нас был пулеметный расчет), то я пополз за ним.
Я специально сейчас не упоминаю имена своих сослуживцев, солдат и офицеров, для того чтобы не сделать ошибку в именах и фамилиях, потому, что времени прошло много и некоторые детали могли стереться в памяти. Тем более, я не мог знать имена всех новобранцев, которые пришли вместе со мной служить. А с некоторыми, к сожалению, мы прослужили очень не долго  - они погибли, выполняя свою работу.
Я старался повторять все действия, которые делал ползущий впереди меня сержант. В зеленке земля жирная плодородная и, если неправильно держать автомат, то через какое-то время из него стрелять будет невозможно. Я умудрился набрать полный подствольный гранатомет земли. И вместо того, чтобы по команде начать стрелять гранатами, я выковыривал землю. И когда при команде сержанта я развел руками и сказал: «Ну, не стреляет»,- то услышал от него, напрямую, в глаза в глаза, что он имел интимные отношение со всеми моими родственниками и даже с гвоздем, на котором весит их групповой портрет.
В общем, полный подсумок для гранат для подствольника я выбросил. Чему был очень рад, потому, что они достаточно тяжелые. Тут мы услышали, как начала работать наша «броня». И, облегченно вздохнув, сели под ближайший дувал (забор из глины) и стали ждать приказа на перегруппировку.
По рации мы узнали, что уже есть пять раненых. Меня очень удивило, что многие сидят и спокойно едят. Кто-то рассматривает бакшиши (бакшиш -  подарок, взятый по своему усмотрению, не спрашивая желание хозяина).  Сидевший неподалеку солдат красноречиво воспитывал молодняк, который вовремя не поддержал его с фланга.
Глядя на других, я подумал что, наверное, у меня очень глупое выражение лица. Я не понимал, какими будут дальнейшие действия.
Отдых длился около десяти минут. А это много для боя, но очень мало для отдыха. Хотя в тот момент я думал, что все позади. И даже понимая, что в момент боя я не знал, что делать, я начал уважать себя, как бойца…


В дальнейшем я буду описывать подробно только те рейды и события, которые кардинально меняли меня или служили поворотом в восприятии действительности.
Те, после которых происходила переоценка ценностей, менялись манеры, привычки или появлялись новые. Вообщем все то, что в дальнейшем сформировало специалиста десантно-штурмового батальона.
Забегая вперед, могу сказать, что через полтора года я уже не представлял себя в гражданской жизни. Мне было проще здесь, здесь я знал что, где, как и почему. В связи с этим и написал заявление на сверхсрочную службу в нашем батальоне. Но волею судеб я в дальнейшем не связал свою жизнь с армией.

{jcomments on}

 

70 ОМСБР